 На равнину быстро опустилась ясная ночь, и на черном бархате неба белым пятном выделялась ущербная луна. Империал — это маленький фермерский городок на западной границе штата Небраска. Там проживает всего две тысячи жителей и совсем нет светофоров, церквей в нем больше, чем банков. В семейные кафе на обед прямо с полей приходят фермеры, обутые в высокие ботинки, с кепками на головах, а с поясов у них свисают сумки с инструментами. Колтон и его шестилетняя сестра Кэсси радовались, что едут в большой город Сиу-Фоллс, где они встретятся со своим новорожденным братом. На протяжении девяноста миль, по пути в город Норт-Платт, дети разговаривали, и все это время Колтон играл роль компьютерного супергероя, который уже несколько раз спасал мир от верной гибели. Еще не было и десяти часов, когда мы въехали в город с населением в двадцать четыре тысячи человек. Норт-Платт был последней остановкой в мире цивилизации, потому что в ту ночь мы должны были ехать по дороге, по обеим сторонам которой тянулись широкие кукурузные поля, где можно было увидеть только оленей, и лишь изредка встречался фермерский домик. Мы заранее решили остановиться в Норт-Платт, чтобы наполнить бензобак и свои желудки. После заправки на бензоколонке Сен-Клер мы по-ехали по Джефферс-стрит, и я заметил, что мы подъезжаем к перекрестку, слева от которого находится Региональный медицинский центр. В марте того же года мыпровели в нем пятнадцать кошмарных дней, по большей части на коленях, моля Бога пощадить жизнь Колтона. Бог помиловал его, но мы с Соней шутливо говорим, что те переживания отняли у нас несколько лет нашей жизни. Иногда смех является единственным способом пережить трудные времена, и когда мы подъехали к перекрестку, я решил напомнить Колтону о том случае.
— Эй, Колтон, если мы здесь повернем налево, мы вернемся в ту в больницу, — сказал я. — Ты хочешь снова попасть в больницу? Наш дошкольник засмеялся в темноте. — Нет, папа, не посылай меня туда! Пошли лучше Кэсси. Кэсси, хочешь в больницу? Сидевшая рядом с ним сестра засмеялась. — Не-а! Я тоже туда не хочу! Сидя рядом со мной, Соня повернулась к детям, чтобы лучше рассмотреть сына, сидевшего в своем кресле позади меня. Даже не оборачиваясь, я ясно представил его светлые, стриженные ежиком волосы и небесно-голубые глаза, сияющие в темноте. — Ты помнишь ту больницу, Колтон? — спросила Соня. — Да, мама, помню, — сказал он. — Там ангелы пели мне песни. В это мгновение в машине будто все замерло. Мы с Соней посмотрели друг на друга, посылая молчаливое сообщение: «Он действительно сказал то, что я услышал?» Соня наклонилась ко мне и спросила: — Он когда-нибудь говорил тебе об ангелах? Я покачал головой: — А тебе? Она тоже покачала головой. Я увидел супермаркет «Арби», заехал на парковку и выключил мотор. Белый свет фонаря тускло освещал салон машины. Повернувшись на сиденье, я посмотрел на Колтона. В этот момент мне бросилось в глаза, какой он еще маленький. Он был совсем ребенком и говорил с детской искренностью и без притворства. Если вы родитель, вы понимаете, что я имею в виду, потому что это тот самый возраст, когда ребенок может показать на беременную женщину и спросить (очень громко): «Папа, почему эта тетя такая толстая?» Колтон находился в таком возрастном промежутке, когда человек еще не научился ни лукавить, ни проявлять такта. Все эти мысли вихрем пронеслись в моей голове, пока я пытался понять, как отреагировать на заявление четырехлетнего ребенка о том, что ангелы пели ему песни. Наконец, я решился. — Колтон, ты сказал, что тебе пели ангелы, когда ты лежал в больнице? Он утвердительно закивал головой. — А что они тебе пели? Колтон поднял глаза вверх, пытаясь вспомнить: — Ну, они пели «Иисус любит меня» и «Иисус ведет битву за Иерихон», — сказал он со всей серьезностью. — Я просил их спеть колыбельную, но они не захотели.
| 
